О том, как я попал на Тянь-Шань — 2

Утро на Тянь-Шань начинается в семь. В семь, блин, утра. Проснуться в палатке при минусовой температуре само по себе уже подвиг, но в такую рань это вообще что-то нечеловеческое. Мы по-быстрому завтракаем и скапливаемся вокруг Вождя.

Кроме привычных «кошек» в этот раз нам понадобится что-то покруче.

Ледобуры.

Ледобур — это маленький полый цилиндрик с креплением, который можно вкрутить в лёд, пропустить через него веревку и надеяться, что он не вывалится в самый ненужный момент, отправив мелодично позвякивающее карабинами тельце прямиком к создателю.

По словам Главного, изобретение ледобуров резко сократило смертность в определенных кругах. Мы с полчаса играемся с железяками, собираем рюкзаки и выдвигаемся.

Ливерпульская четверка:

Топать далеко. Время от времени приходится делать крюк, чтобы обойти очередную трещину в леднике, и иногда прыгать.

Склон становится круче, но мы пока справляемся без альпинистских прибамбасов.

Наконец, мы делаем привал и готовим веревки. Первым наверх карабкается Главный. Он обвешивает себя карабинами с веревкой, ледорубом пробивает ступени, время от времени матерится (отсюда не слышно, но я-то знаю), вкручивает стопку ледобуров, фиксируя себя на взятой высоте, и ползет дальше.

Ледобуры оказываются очень кстати, потому что несколько раз он срывается и повисает на веревках в районе последней «базы». Со стороны это выглядит немного жутко.

Затем иду я. Мой подъём занимает некоторое время, потому что… потому что тяжело, блин. За плечами рюкзак, кругом лёд, и даже с протянутой страховочной веревкой программистское тельце не сильно предназначено для такого экстрима. Забравшись на вершину, я делаю фотку пройденного за утро пути.

Вождь даёт мне в руки веревку и отправляет помогать остальным. Большую часть светового дня мы играем в альпинистов.

Во время перекуров я успеваю осмотреться. Кругом снег и дубак.

Где-то вдалеке виднеется Пик Победы — семь с гаком километров камня. Вторая по высоте точка бывшего СССР.

Пятачок, на который мы взбираемся, совершенно крошечный. Метров двадцать на сорок с озерцом посередине.

Подъём занял практически весь день. Последний человек по дороге наверх выкручивает ледобуры.

Мы идём дальше, иногда оглядываясь и планируя, как, возможно, лет через десять, можно будет рассказывать об этом дне в местной газете, или даже в чьём-то бложике.

По сравнению со льдом и камнями вчерашнего дня, на новой стоянке есть что выпить:

И чем закусить.

Я делаю пометку научить будущего сына (это обязательно будет сын) песне «колбасааааа — это бывшие лошааадки».

Пока народ делает лагерь, наиболее живые (и я, и я!) делают марш-бросок к нычке с продуктами, которые мы оставили в альп-лагере в первый день. С того момента мы прошли практически полный круг.

Потянулись дни сурка. Мы просыпались, шли в лёд.

Спускались, шли спать.

Просыпались, шли в лёд.

Спускались, шли спать. Скука смертная.  Вокруг только белое и чёрное, как внутренний мир подростка.

Из ярких событий был только Миша, без страховки провалившийся в трещину прямо передо мной, и в последний момент усевшийся на её край. Никто не поседел. Почему в этот день мы были без страховки — непонятно.

Наконец, в неведомо какой день от вступления в горы мы остановились у последнего ледника.

Завтра нам предстояло брать перевал, после которого к коэффициенту чувства собственной важности можно было смело дописывать нолик. Пока делался лагерь, я развлекался с фотоаппаратом и ракурсами.

Немногие, из ходивших в тогдашний поход помнят, что это кристально-чистое горное озеро умещается в полуметровой выемке одного из бесчисленных камней и потому, технически, является лужей.

А вечером кто-то включил снег.

Не знаю, кому это было нужно, потому что и без него тут и так не Гавайи. Палатки присыпало порядочно.

За ночь снега добавилось и палатки хорошенько придавило. Если мне не изменяет память, то именно в это утро за завтрак отвечали мы с Ваней и встать пришлось затемно. Снег, ночь, дубак — а нам готовить. А им можно спать. Возмездие получилось случайно, и каша получилась отвратительной.

Подъём на последний перевал кардинально отличался от всего, на что мы взбирались до этого. Всё утро мы топтались по снегу, обходили трещины и искали подходы к перевалу. Вождь проверял ледорубом тропу перед собой, и всё равно проваливался. Страховка в этот раз была на месте. Наконец, он обернулся и сказал:

— Знаете, иногда хорошо просто вернуться домой живыми.

Мы развернулись и пошли домой.

Смотрите в следующей части: правда ли мы пошли домой? Можно ли торговаться в обменных пунктах Кыргызстана? Сколько стоит такси до Каракола? Что творится на пляжах Иссык-Куля? Это и многое другое в посте «О том, как я попал на Тянь-Шань — 3» (Буду делать собственный телевизионный канал — тренируюсь).