Эмигрантский почти юбилей

На этой неделе, ровно в среду, исполнится 9 лет, как мы канадские эмигранты. Это, конечно, не десятка, но я уже четыре года ни о чём сугубо эмигрантском не писал, а на родине и того — пятёрку не был. Так что почему бы и нет.

В первый эмигрантский год, в гостях у новых канадских друзей, мы наблюдали интересную картину. Чувак, тоже белорус, проживший в эмиграции 10 лет, на чём свет стоит поносил канадскую действительность и при первой же возможности грозился вернуться назад. И таки ведь вернулся. Мы в то время остро переживали свою иностранность, скучали по дому, и мысль, что даже десятилетнего эмигранта может колбасить, никакого оптимизма не добавляла.

Так вот, даже спустя 9 лет я всё ещё скучаю по дому. По своим улицам, друзьям, действительности. По лесам и болотам уже не так сильно, но по запахам — очень-очень. Иногда думаю, что будь я здесь один, может, и поехал бы назад. Чего уж там, даже старший сын, проживший в Беларуси меньше двух лет своей десятилетней жизни, и тот настаивает на своей белорускости и хочет маршрутку на Заславль.

Но, блин, я уже не знаю, насколько это всё возможно. Хотеть то хочется, но ведь быт-то уже тут. Детские школы, кружки, площадки, знакомые, работы, хобби. Этот дорогущий дом, который хоть и можно было бы продать, но всё-таки мы тут живём 8 лет, и это реально уже свой дом. Даже коллекция поломанных ноутбуков — её хрен в Беларусь вывезешь. Мне даже представить тяжело, как бы я таможенникам объяснял, зачем мне это. Тут даже представить тяжело, почему я вообще должен кому-то объяснять, куда везу свои вещи.

Кстати, говоря про дом. На два года канадский эмиграции я сокрушался, что никак не могу позволить себе дом за миллион баксов (других ведь нет), хотя знающие люди обещали, что со временем это случится. Так ведь правы были, чертяки! Пускай ипотека сейчас и дерёт больно за уши, но на седьмом эмигрантском году я всё же стал домовладельцем.

Ещё я привык к тому, что мы живём как бы в центре мира. Да, Канада, север, и до Европы по глобусу — как на Приусе до Юпитера, но чувство всё равно есть. В ту же командировку в Испанию отсюда ментально проще собраться, чем в Торонто. Нью-йорк — сел в маршрутку в аэропорту, да поехал. А Беларусь, при всей её европейский центральности, всегда как будто на отшибе стояла, и была там ещё то того, как борцы за демократию самолёты отменили. Жалко.

А большие машины?! Ведь в Канаде нет растаможки на большие двигатели. То есть может и есть какая, но тут много чего собирают на месте, так что кому такие неудобства интересны. Можно купить машину размером с сарай, и это так же просто, как и малолитражку. Полететь домой и пересесть с сарая на мотор в 1.6 литра — о таком даже думать больно.

Ещё мне нравится чувство равенства между собой и всякими корпорациями. Бесполезное, но всё-таки. Пускай у макдональдса и больше денег, и их начальство умнее, но у меня тоже есть корпорация, так что не надо тут выпендриваться. На родине у меня такие мысли не случались. Не потому, что с ней что-то не так, а вот просто. А остаться без чувства себя-бизнесмена было бы грустно.

Вот так и получается, что домой хочется, но даже если бы туда ходил прямой автобус, решиться на обратный переезд я бы, может, и не смог. Девять лет развратили сознание бытом и консьюмеризмом, но не смогли выветрить наивность и родину. Так и застрял где-то. Одна нога в Беларуси, другая — в Канаде, а причиндалы грустным набатом звенят над атлантикой.

Видимо, идея, как-то промелькнувшая в первые эмигрантские годы, остаётся самой верной — надо стать миллионером и жить на две страны. Так, кажется, решаются все проблемы. Вот только миллион пока что никак не зарабатывается 🙁

P.S.: хотя у местных белорусов и есть репутация сусликов — они типа есть, но их никто не видит, за последний месяц я познакомился аж с четырьмя. Трое из них, как и я — с РТИ. Не просто с РТИ, а с факультета компьютерных систем и сетей. Двое из них — прямо с моей Информатики. Ну и где же вы прятались все эти годы?