Автор: А Союзная и около-союзная диаспора в нашей программистской команде растёт. Теперь у нас есть свой македонец, румын, молдованин, украинец, аж два белоруса, и русский, разумеется. С русским вторжением появилась и традиция: проветривать свои бренные тела на близлежащих трэйлах, делая кружок в три километра сразу после обеда, и обсуждать всё и вся. Особенно политику.
По моим наблюдениям, отношение к политикам и политике тут немного другое. На родине разговор о политиках обычно сводился к размышлениям, какие же они всё-таки дебилы, и насколько проще было бы сделать мир во всём мире, если бы на их место избрали кого-нибудь потолковее.
У местных отношение к политикам более сдержанное. Даже к покойному Робу Форду — мэру Торонто, любителю мата, проституток и бухла. Да, гос аппарат громоздкий, неповоротливый, и жрёт очень много наших налогов, но ребята делают важную работу.
Наверное, ключевое отличие такое: если у нас каждая домохозяйка знает, как лучше для страны, то канадцы, которые мне попадались, допускают, что ситуация несколько сложнее, и они, возможно, чего-то недопонимают. Правда, у меня очень специфичный круг общения. Может, в глубинке всё по-другому.
Особое удовольствие — обсуждать мировые дела. В последнюю прогулку мы обсуждали британский референдум по выходу из ЕС.
— Правильно сделали, что проголосовали за выход. Европейский союз давно стал бессмысленным.
— Да нет, они облажались. Те, кто причитал, что иммигранты занимают их рабочее места, теперь привели страну к тому, что производства начнут сворачивать и перевозить в более благоприятные места, и они теперь точно потеряют свои работы.
— Да, сначала будет тяжело, но они хоть начнут решать свои проблемы, а не кормить Грецию и слушаться Германию.
— Да будет не просто тяжело, а трындец. Не стоило такую штуку, как выход из ЕС, выносить на референдум обывателям. Демократия — отстой.
— Тут я с тобой соглашусь.
То, что демократия — отстой, я слышу очень часто. Особенно от эмигрантов. При этом сами эмигранты очень ответственно волеизъявляются. Мои собеседники, например, выборы ни разу не пропускали, и, прежде чем поставить заветный крестик в бюллетене, обязательно вчитываются в избирательные программы. Это как-то сильно отличается от моего опыта плебисцита, где я расставил крестики, основываясь на принципе «слышал/не слышал», и до сих пор не знаю, чего мы там выбирали.
Очень может быть, что эмигранты местную политику и определяют. По крайней мере, эта мысль уже несколько раз всплывала в разговорах. Канадские канадцы как-то подчёркнуто аполитичны. Наши же стараются быть в курсе проблем и голосуют осознанно.
А вообще из-за того, что моя вера в Землю Обетованную, столкнувшись с канадской реальностью, уже больше года пытается испустить дух и присоединиться к Деду Морозу и остальным народным мифам, мои картина мира и политические воззрения тоже страдают. Настолько страдают, что недавно я решил выговориться Стелиану, нашему самому старшему товарищу, который долго пугал начальство скринсейвером с фотографиями концентрационных лагерей:
— Стелиан, вот я не понимаю, как к миру теперь относиться. Сколько себя помню, относил себя к либералам — права человека, свобода, неприкосновенность жизни, гарантии частной собственности, и т.п. Но с чего я взял, что мне это кто-то должен? Я же ничего не сделал для этого. Или вот Запад и Восток. Запад — это синоним «правильно», а мы — Восток — вечно какие-то отстающие и юродивые, неправильные. Но я немного посмотрел Запад изнутри — и он кардинально не отличается от нас. Меньше чего-то одного, больше чего-то другого. Коэффициенты по-другому расставлены, но сумма-то примерно та же. А что если нет «правильно» и «неправильно», а просто есть «разное»?
— А-а-а. Это называется переосмысление картины мира. Полезное занятие, может растянуться на всю жизнь. У меня так и выходит. С удовольствием бы продолжил тему, но мы уже подошли к офису. Давай договорим в следующий раз.
Переосмысление или не переосмысление, но сейчас я читаю «Гибель империи» Егора Гайдара, и хотя все мои симпатии на стороне Егор Тимурыча, я уже не знаю, можно ли принимать его слова на веру. Можно ли вообще хоть чьи-нибудь слова принимать на веру.
Как же тяжело меняться.
