Взаимоотношения с канадскими соседями

За полтора года до переезда за бугор в моей арендованной квартире в Минске случилось знаменательное событие: квартиру этажом выше стали сдавать посуточно. Если я когда-нибудь составлю список из десяти причин, почему мы живём в Канаде, то одной из них будет «потому что в Беларуси при живых соседях и панельных стенах можно сдавать квартиру на ночь, а я ничего не могу с этим поделать». За эти полтора года я научился проводить полуночные психотерапевтические сессии с хозяйкой этой квартиры, звонить в дверь каждый раз новым пьяным людям и фантазировать, что делать с трупами, если я всё-таки сломаюсь, потому что люди надо мной собирались только ради трёх вещей: выпить, потанцевать и размножиться. И размножались они, замечу, исключительно над моим диваном и иногда с очень любопытными звуками.

Но те времена прошли и даже немного забылись, потому что мы пересекли океан и очутились в окружении фей. Два дома, в которых мы пожили, описали бы совсем разные Канады, и нам повезло с первой попытки попасть в её правильную часть.

Через пару дней после въезда в первый дом ко мне на улице подошла дама средних лет и очень индийской наружности:

— Привет, а вы наш новый сосед? Меня зовут Энджи, это мой сын — Брендон, мы в Канаде уже десять лет и вообще добро пожаловать. Если вдруг что-то нужно, то заходите.

Это были очень правильные индусы. Десяти лет оказалось достаточно, чтобы они поддались всем соблазнам канадской жизни — тихая улица, Тойота Кэмри и барбекю по выходным. В наш единственный конфликт я был неправ, они проявили твердость, и мы спокойно продолжили сосуществовать дальше. Лишь редкий аромат свежевыкуренного скунса намекал, что обитателям Нью-нью-Дели не чужды развлечения. Но мне это не мешало.

Семейство в доме слева было из Аргентины, а Аргентина, как оказалось, тоже экспортирует правильных людей. Хуан всегда здоровался первым, иногда шутил, но, главное, умудрялся совмещать своё существование и разговоры со мной, меня ни своим существованием, ни своими разговорами не напрягая.

Да и вся улица оказалась удивительно хороша. Спокойная, с адекватными, дружелюбными людьми. Если мы сталкивались на тротуаре, то нередко разговор протекал по такой схеме:

— О, вы тоже живёте на этой улице? Меня зовут [имя], у меня X [кошек, собак, детей], и вообще я знаю, где находится Беларусь, я же не американец.

В общем, феи. Если бы кто-то из них разводил дома пони и единорогов, я бы не удивился.

На таком фоне, въезд во второй дом был несколько отрезвляющим. Во-первых, несмотря на то, что сутки перед моим гаражом стоял грузовик U-Haul, а из соседних дверей входили и выходили люди, никто из них не подал виду, что распознал во мне нового жильца.

Мэри, соседка слева, топталась на своём крыльце минут десять, прежде мы встретились взглядами и она обреченно спросила:

— Новый сосед? Я — Мэри, у меня взрослые дети, добро пожаловать.

В первый же день мы выяснили, что Мэри держит на своём заднем дворе (3×4 метра) собаку на цепи и предпочитает ранние завтраки на природе под местное радио. Я уходил спать под звон цепей и просыпался под завывание Джастина Бибера.

Соседи справа отлично смотрелись бы в минской квартире на сутки. За два месяца мы с ними еще ни разу не подоровались, и если честно, я до сих пор не знаю, сколько их там живёт. Там точно есть маленькие дети. Если молодая женщина индо-пакистанской наружности. Есть какой-то мужик, которого я уже вежливо попросил больше никогда, п##ть, не перекрывать минивэном подъезд к моему гаражу, но еще не попросил закрывать окна машины, либо делать музыку тише, когда он ночью возвращается домой. И есть один очень странный кадр в спортивных штанах. Он не стремаясь курит дурь средь бела дня и прогазовывает свой мотоцикл на тротуаре, когда становится скучно. Если когда-нибудь на нашу улицу приедет пативэн с мигалками, то скорее всего по его душу.

В новом жилище впервые стало проблемой спать с открытыми окнами. Либо воняет выкуренной травой, либо шумно, либо и то, и другое. Хорошо, что хоть кондиционер есть. Если бы это был наш первый дом, Канада была бы для меня совсем другой страной.

С другой стороны, после полутора лет школы жизни под квартирой на сутки, с меня хоть гвозди для гроба делай, ничего не страшно. С закрытыми окнами доживу до своего первого миллиона, и затем переселюсь в одиноко стоящий дом на берегу неизвестного озера. Чтобы переехать на берега известного озера, одного миллиона уже давно не хватает.