Автор: В прошлом посте, вспоминая про доисторическое прошлое и школу-интернат, вспомнил я ещё одну штуку — незадолго до моего возвращения домой из годовой ссылки, отец принёс с работы котёнка, который впоследствии вырос в кошку-матриарха, и который лет на 10 определил кошачьи устои нашего семейства. Ну и заполонил рыжими котами все окрестности, куда ж без этого. Данная история вряд ли вызовет волну жгучего интереса, но среди сыновьих запросов «Папа, а расскажи про…» регулярно всплывает «…своих котов», и тех было так много, что мне нужно вынести это из мозга на какой-нибудь внешний носитель, пока память не посыпалась. Итак, повесть про древних котов.
Античность
Коты у нас были всегда. В бесконечной добре добра и зла, противостоянии кошатников и собачников, мы стойко занимали сторону света, и дома всегда был какой-нибудь пушистый организм, обильно гадящий под кроватью. Но нашу первую кошку я знаю только по рассказам, потому что детские эмбрионы не обладают развитой памятью, а именно таким я и был в свои 0-3 года. Кошку звали Марыся, и всё, что о ней дошло из глубины кошачьих веков — это великая победа в небольшой собачьей войне. Как рассказывал папа, однажды в наш двор непонятно с какого перепуга зашёл какой-то посторонний барбос. Может, он даже ничего плохого и не планировал, но его присутствие абсолютно не устраивало кошатину, которая немедленно бросилась ему на голову и безжалостно её полосовала, пока незадачливый противник пытался покинуть территорию. Папа был впечатлён. Коты на собак и раньше шипели, но чтобы вот так, пойти в лобовую атаку, такого он ещё не видел.
Возможно, одна из таких лобовых закончилась менее удачно, потому что в моих первых воспоминаниях дома жил уже кот с благородным именем Васька. Сказать, что Васька был распиздяй, это ничего не сказать. Он неделями шлялся по округе, абсолютно не умел охотиться и как-то умудрился попасть в капкан. Согласно домашней легенде, он как-то уснул возле то ли бутылки от кефира, то ли трёх литровой банки, и какая-то особо наглая мышь умудрилась по нему забраться в ёмкость, откуда самостоятельно выбраться уже не могла. Не знаю, сколько здесь правды, но ведь возмуждающие на котов мышиные паразиты действительно существуют, так что почему бы и нет.
Зато я точно помню капкан. Забравшись на чердак чужого сарая обалдуй реально влез в капкан, перебил себе лапу, отлежался, и позже продолжил путешествовать как ни в чём не бывало уже на трёх. Видимо, одно из путешествий всё-таки оказалось фатальным, потому что в районе моего третьего класса Васька исчез и больше не возвращался. Хороший был кот. Пасись всласть в стране вечной охоты, балбесина.
Тёмные века
После этого наступили тёмные времена, потому что сразу два следующих кота имели глупость трагично погибнуть в расцвете сил. Первого я подобрал котёнком в лесу, в бывшем окопе за миллион (~230) километров от дома. Видимо, тогда моя способность убеждать была лучше, чем сейчас, потому что кот благополучно пропутешествовал один автобус и две электрички у меня за пазухой и обосновался в родительском бараке. Очень ненадолго. Исследуя соседнее крыльцо он имел неосторожность залезть в дверной косяк, чем воспользовалась наша соседка гильотинировала кошачий позвоночних входной дверью. Через пару дней всё ещё безымянный и так некстати спасённый из леса кошара отправился вслед за Васькой в призрачный мир. Бедный шкет.
Со следующим котёнком повезло не намного больше. Багиру я нашёл уже в Заславле, и помня про своё искусство убеждения понёс её прямиком домой. Как обычно, искусство сработало, и иссиня чёрная кошка обосновалась у нас. Кошкой она была недели две, пока мы случайно не обнаружили два не предусмотренных конструкцией кошачьих яйца прямо под хвостом, чем кот обеспечил себе instant rename в Эстафим Брагим (для краткости — Мустафа). К несчастью, Мустафа подхватил какую-то заразу, экстренно слёг с паразитами и через пару дней ушёл искать Ваську. Ветеринаров тогда ещё не существовало.
Эпоха размножения
И вот почти через год, к моему возвращению из школы-интерната, папа решил испытать уже свою удачу и принёс котёнка сам. С работы. Кошку. Рыжую. С кисточками на ушах. Мурку назвали Муркой, и это была самая плодовитая и самая охотничья кошка всех времён и народов. Она ловила всё. Кроты — checked. Птицы всех мастей — checked. Соседские хомяки (через открытую форточку, две штуки) — checked. Непонятно каким образом поселившийся в сарае выводок белых крыс — checked. Наш хомяк тоже попал под раздачу, и пройдя сквозь клетку аки нож сквозь масло кошка оставила пару печальных хомячиных глаз на полу барачной кухни. Блин, однажды она стырила огурец с бутерброда, который я всё ещё держал в руках, унесла добычу в коридор, и начала медитировать на бессмысленность. Но нередко и бывало, что она приходила делиться уже своим, и первого добытого ею крота я обнаружил у своей подушки.
Вторая главная фича Мурки, как я уже говорил, была её плодовитость. Раз в шесть месяцев, из года в год, она приносила ровно шесть котят. Мы раздавали их направо и налево, но не всегда были удовлетворительно быстры, поэтому количество домашних котов линейно росло. Так у нас появился Рыжик Первый, которого я научил лежать вокруг шеи воротником и прыгать на случайные плечи с высоких поверхностей, тем самым доводя ничего не подозревающих соседей до седых волос. Был Рыжик Второй, который пошёл по Васькиным стопам и мог уйти гулять на год, вернуться как ни в чём ни бывало пожрать, и снова уйти во тьму через пару дней. И была Киса, которую совсем не ждали, что она безошибочно понимала, и оттого росла дичайшей из всех известных мне хвостатых. Но стоило нам устыдиться своей холодности и ввести её жмяканье в список приоритетов, как кошка расцвела, и к своей дикости стала ещё и самой ласковой. И был Рыжик Третий, который, не обладая талантами своих старших братьев и сестёр, был просто прянично прекрасен.
Перед Муркой я, кстати, виноват. При всех её достоинствах, кошка была удивительно непоследовательно в туалете. Вместо того, чтобы регулярно испражняться на соседние грядки, рыжая бестия время от времени хажевала мне под кровать, что было чуть менее, чем оптимально. После одного из таких эпизодов я выкинул мохнатую для профилактики на мороз, с коего она вернулась с подмороженными кончиками ушей. Срать под кроватью от этого она не отучилась, но чувство вины мне определённо привила.
Краткий сезон великих географических открытый
Муркина династия закончилась с нашим переездом из барака в новую квартиру. То, что коты не любят перемены мест, оказалось правдой, и один за другим хвостатые променяли бетонный муровейник на необузданную природу методом форточки второго этажа. Мурку я, было, ещё умудрился выловить назад, но вскоре она сбежала снова.
Индустриальная революция и третий рейх
После некоторого перерыва у нас начался очередной кошачий сезон. Выменяв на шоколадку, я привёз домой Барсика — первого серо-полосатого и 100% квартирного питомца. Мужская солидарность не позволила нам отвезти его к ветеренару, и бесполезно болтающиеся яйца из года в год последовательно уносили кошачью крышу в далёкий Куку-лэнд. Барсик был странный. Когда мы вынесли его на улицу познакомиться с природой, экспонат пересрал и наотрез отказался участвовать в эксперименте. Когда мы принесли ему кошку снять, так сказать, экзистенциальный зуд, эскпонат пересрал и отказался участвовать в чуде воспроизводства себе подобных. Случайно выпав из форточки, кот просто сидел под окном и ждал спасения.
Но всё-таки он был свой. Кот был свидетелем разворачивающихся семейных трагедий, когда я уже переехал, да и некоторые его социальные навыки уж больно напоминали мои. Лет через десять кошатина начал болеть, перешёл на здоровое питание, но в конечном итоге ушёл в лучший из кошачьих миров. К этому моменту я уже жил в Канаде, и помянуть бывшего питомца мог только удалённо. Земля тебе пухом, обормот.
Но пока ещё живой Барсик исследовал ранее неизведаные границы эксцентричности, у него ненадолго появился товарищ. Незванный, но всё же. Как-то на подступах к Минску из окна машины увидел я чёрно-белую лохматность, усиленно пытающуюся быть незадавленной. Я развернулся, подобрал обормота и так с котом в машине поехал сначала на встречу, а потом на работу. Кот познакомился с офисом, а затем внепланово переехал жить в Заславль, где я некоторое время снова обитал.
Не скажу, что Барсик был сильно рад соседству. Да и брат вряд ли был в восторге, особенно после того, как я снова вернулся в Минск, оставив кота на малой родине. К счастью, новый кот хорошо разбирался в ситуации, и одним прекрасным днём сбежал в природу методом форточки второго этажа, избавив всех от необходимости выяснять отношения.
Канадский новый мир
И кошачьи эпохи закончились. И не ясно, начнутся ли когда-нибудь снова. Теперь ведь мы живём в Канаде, в съёмном доме. Кошачьи ветеринары стоят дорого, а у сына на лохматых аллергия… Сложно это как-то сейчас. Только и осталось, что рассказывать детям истории древних времён, да вспоминать: «Сначала у нас была кошка, и имя ей было Марыся. Потом был Васька, и имя ему — распиздяй…». И так далее.
