Автор: Выражаясь языком Скользкого Джима, парк Рене Брунелль мне зашёл как касторка под хорошее пирожное. То есть хорошо зашёл. Но с морозцем.
Ведь хотя по канадскому календарю всё ещё показывали лето, и я находился определённо не в Нунавуте, ночные семь градусов меня порядком удивили.
С другой стороны, белорусы сделаны из первосортного мяса (да и молочка у нас производится ничего), поэтому, высунув лысеющую голову из палатки, влажным носом я хлюпал почти с удовольствием. А потом, закинувшись ритуальным кофе, бодрячком двинулся путешествовать дальше.
Маршрут на сегодня был относительно простой — заехать на Абитиби каньон, а потом пилить к озеру на полпути на отсыпку. Озеро, кстати, так и называется — Halfway Lake.
Даже не выехав толком к каньону, я сделал первую находку дня — летающую, итить её мать, тарелку.
Если бы я был внимательным, то ещё в палатке бы заметил, что над семью градусами телефонного термометра гордо реет название Moonbeam — Лунный луч. Оказывается, это так город называется.
Реально, когда-то приехавшие заселять местное озеро первопроходцы дико удивлялись атмосферным явлениям (северное сияние?), и потому назвали город в честь них. А чтобы совсем добить психику проезжающих мимо дальнобойщиков, поставили у въезда в город летающую тарелку.
Но внутрь её не залезешь, много фоток не нафоткаешь, так что я купил малым сувениров с тарелками и двинулся дальше, в сторону Абитиби.
С Абитиби каньоном была интересная история. Как когда-то метеоритный кратер в Аризоне, я нашёл его совершенно случайно, листая глобус. Прикол был в том, что в той точке глобуса совсем рядом были написаны слова и «каньон», и «гидроэлектростанция», и»кладбище форпоста компании Гудзонова залива», и даже какой-то водопад в довесок.
Водопад мне было относительно по барабану, но вот гидроэлектростанции и кладбища я очень люблю. Тем более, что Hudson Bay Company — это старейшая корпорация в Северной Америке, которая более чем триста лет потрошила бобриков на шкурки, и в принципе огромная часть Канады — это когда-то территория компании. Вот найти бы какой-нибудь древний памятник Джошу Соколиному Уху восемнадцатого века, и день можно было бы назвать свершившимся.
На Абитиби шла асфальтированная пустынная дорога, что было неожиданное благо. В этой части северного Онтарио хорошие дороги, как правило, заканчиваются, и возможность пилить 120 в одиночестве и среди утренних деревьев была приятным подарком.
Но приехав к каньону я почти расстроился. Да, я впервые в жизни проехал по кромке гидроэлектростанции, ура мне, но ни самого каньона, и его водопада толком рассмотреть было решительно невозможно.
Что ещё обиднее, за каньоном началась стрёмная гравийная дорога, которая, как выяснилось, и к кладбищу не привела бы (там вроде через лес надо пилить), и к водопаду сворачивала заросшей тропой (тут мотоцикл пригодился бы). Я пошнырял по округе, нафоткал уйму бессмысленных вещей, но какого-то экстремального шедевра рук человеческих так и не обнаружил. Печаль, придётся ехать к ночёвке без свершившегося подвига.
Дорога на юг шла по уже наезженной дороге, поэтому всё, что можно было вдоль неё сфоткать, ещё со вчерашнего дня хранилось в фотоаппарате. Сам же парк — Halfway Lake — был несколько неожиданен.
Почему-то он был странно большой. Дорога к моему сайту шла такими заковыристыми загогулинами, что даже навигатор смущался и иногда предлагал въехать в пень.
Место под палатку было огромным — с двумя столами, поляной и душевыми кабинами, к которым можно было пробраться напрямую через обоссаный туристами кустарник.
Вокруг моей поляны нашлись, наконец, деревья на правильном расстоянии друг от друга, что позволило затестдрайвить новый гамак — просторный, с защитой от дождя и комаров с человеками. Игрушка любопытная, но всё-таки спать я ушёл в палатку.
Самый большой сюрприз нашёлся в местных душевых. Я ведь много канадских парков объездил, и лицезрел разные формы туристического быта, но ещё нигде в моей голове так сильно не билась мысль «мыло здесь лучше не ронять даже в одиночестве».
Я до сих пор не могу ткнуть пальцем, что меня тут зацепило. То ли перекладина для занавески, этой самой занавеской обделённая. То ли кафель, напоминающий о заветах Ильича. То ли специфичное эхо и туман, на потустороннее присутствие Ильича намекающее. Не знаю. Я мылся кипятком и судорожно вспоминал приёмы самообороны.
Зато спалось здесь хорошо. К третьей ночёвке я научился вить себе зачётное гнездо, в котором мозг отключался едва коснувшись земной поверхности. Так третий день мизантропской экспедиции и закончился.
