Автор: Старший ребёнок потянул меня на школьный концерт. Сам он не выступал, хотя на уроках музыки они реально играют в оркестр со всякими духовыми и прочими инструментами. Но зато на сцене был его товарищ, потому дитё настаивало на походе в культуру и приобщении меня к оной.
Как правило, на любую форму концертной активности (кроме тех случаев, когда выступаю я) у меня выработан отстранённо скучающий рефлекс. Даже на любимый Депеш Мод. Я, конечно, рад погорланить Enjoy the Silence и прикоснуться к легендам, но, блин, не полтора часа же. Что уж говорить про школьную самодеятельность. Когда нас тянули на концерты в те годы, я просто отключался и тренировал искусство медитации. Но ребёнок хотел идти, так что ничего поделаешь.
По случаю окультуривания дети обустроили спортзал стульями и даже организовали в одном из углов возвышение для джазового сегмента. Рулил процессом учитель музыки — очень подтянутый чувак в костюме и с самой настоящей дирижёрской палочкой. Он махнул рукой, и культура понеслась.
И знаете что? Мне понравилось. Не в плане «О, Мурка! Ща буду подпевать», а понравилось как инженеру с ушами — интересующимся сложными системами и размышлением о природе вещей.
Там было человек пятьдесят детей с инструментами, вокруг стояла явно не музыкальная школа, но дети реально играли. Да, иногда низкие-духовые как будто жили своей жизнью и напоминали играющий американский гимн четвёртый класс из Южного Парка. Но вообще играли очень хорошо. Меня даже не столько мелодия цепляла, сколько сложность происходящего. Когда я вообще живую музыку последний раз слышал? Да и мелкие звуковые неровности живых инструментов цепляли куда круче, чем математически выверенный макбук с установленным Terraform.
Иногда дети играли как оркестр. Иногда отходили в сторонку, чтобы поиграть джаз. А иногда было соло. Но всегда находилось о чём подумать.
Например, играть джаз пошли ребята чуть постарше — восьмой класс (это ж начальная школа, восьмикласники тут — самая старая форма жизни), а восьмиклассники… похожи на личинок взрослых! Точно, это же эпоха пубертата, когда из вечно припухлых гусеничек дети начинают принимать очертания свежих врослых, и раньше я никогда не обращал на это внимания со стороны. Ведь в этом возрасте по чертам лица уже можно судить о том, как они будут выглядеть в следующие 30 лет. А в аккуратных, не на вырост, а подобранных по размеру костюмах (богатая страна, тут такое бывает), пока без каких-либо визуальных дефектов взросления — все они выглядели как улучшенная версия меня. То есть это уже смена пришла? А я ведь ещё даже и не помер..
Я поймал себя на мысли, что готов протестовать, и даже причесать лицо, чтобы примазаться к свежим людям, и показать, что я всё ещё существую, всё ещё свой. Видимо, этим и объясняются примазывающиеся к малолеткам старые пердуны. Это не глупость с их стороны, мы просто не согласны с эволюцией, вот и всё.
При этом, детей было немного и жалко. Они ведь такие свежие и классные, пойдут в большой мир с надеждой на светлое будущее, и всё лишь для того, чтобы платить налоги, слушать дебилов из телевизора, и по итогу вырасти в меня. Бр-р-р.
После джазменов играли пианист с флейтистом, и это тоже творило легион мыслей. Во-первых, дети играли реально хорошо. Лучше, чем я в их возрасте. Пианист был китайцем, и я сразу подумал, что за ним ведь стоит китайская мама, которая железной рукой ведёт ребёнка к ежевечерним тренировкам, упражнениям и потому светлому будущему. А я своего ребёнка не веду. Ну не играет он каждый вечер на пианино и всё тут.
Может, я что-то сделал не так? Я бы в следующий раз попробовал что-то исправить, но походу следующих раз не бывает. Как-то нам забыли донести, что на родительство даётся только одна попытка, но без инструкции и пересдачи. Прям не честно как-то — такой сложный экзамен, и всего за один раз. А если завалил… Ух! Вдруг из-за того, что я не заставлял ребёнка играть на пианино, он теперь вырастит дворником? Дворником, при доме китайской мамы.
Во-вторых, дети-музыканты любопытно общались между собой. В моём детстве мы тоже друг с другом общались, но здесь свозил северо-американский флёр, знакомый по молодёжным сериалам. Обормоты похлапывали друг друга по плечу, подбадривали и вообще вели себя как люди, не нуждающиеся в услугах современной карательной психотерапии. В моём детстве мы так не сюсюкались. Справился? Молодец. Смотри, скрипку не обслюнявь от счастья.
Ну и, наконец, преподаватели. Учитель музыки, который дирижёр, — реально крутой мужик. Возможно, на пару лет младше меня, в офигенной форме, аккуратной причёске, костюме, и я легко мог бы представить его у нас на боксёрской треньке, а то и на шашлыках. То, что он собрал банду школьников на оркестр (они тренировались по пятницам, в семь утра), это вообще отдельная победа в соцсоревновании.
Директор школы, который потом подошёл с речью, тоже с виду очень чёткий мужик. Наверное, на шестом десятке, но сухопарый, подтянутый, качественно одетый, с уверенной речью. Наверное, приехал на 911-м Порше, а после пойдёт доигрывать в гольф.
Вообще, мне тогда пришло в голову, что самые запоминающиеся у моих детей учителя — мужчины. Их не так много добирается до канадских школ, но, видимо, если уж дошли, то чуваки с характером. У детей есть и любимые и нелюбимые учительницы, но только про мужиков они приносят домой истории, которые рассказывают взахлёб. Сашка с одноклассниками до сих пор бегают утятами за преподавателем, который вёл у них в прошлом году.
Так что концерт получился познавательным. И к культуре обратился, и о великом задумался, и почему-то пиво употреблять перестал. Ну и, наконец, понял, что я — родитель взрослеющих детей. Корч, по-нашему. Ещё годик, и старший будет совсем уже подростком, а я — предком, который ничего не понимает. Скорей бы уже мотоцикл забрать, может тогда он с друзьями подумает, что я крутой?
